В начале VI века [1] адыхейцы жили несколько времени спокойно и сохраняли
первобытную независимость и грубость нравов, несмотря на влияние Греческой империи и христианской веры,
как вдруг прошел в их земле слух, что аварский хан Байкан с многочисленным войском опустошил многие
владения Греческой империи, а в том числе и самый Аллиг, т. е. Грецию. Очередь доходила и до нашего народа.
Хан Байкан потребовал от него через своих послов подданства. Но князь Лавристан и другие вожди адыхейские
не хотели исполнить желание хана и отвечали его послам гордыми и неприятными речами.
Послы хана стали поддерживать достоинство своего повелителя; от переговоров возгорелась между ними и князьями
ссора, и послы заплатили жизнью за свою дерзость. Хан не мог простить жестокого оскорбления, нанесенного ему
в лице его послов. Он собрал огромное войско, вступил от берега Черного моря в землю адыхов и завладел ею до
реки Баксана. Преимущественно месть его устремлялась на князя Лавристана и других вождей.
Не отыскав его, он опустошил его отечество, ограбил селения, сжег поля и истребил много жителей.
Бедный народ, облитый кровью, без крова и без пропитания, искал спасения в горах, пещерах и дремучих лесах.
Предание упоминает, что страх, наведенный жестокостью аваров, был столь велик, что адыхейцы, скрываясь от врагов,
не смели проводить двух ночей сряду в одном месте. Народонаселение уменьшилось, селения и пашни запустели,
и с этого времени начался упадок адыхского или антского иарода, дотоле жившего в независимости. На этот случай сложена следующая песня:
«Спаситель и помощник наш, могущественный Илия! Из огромных туч неотразимой дланью уничтожь
коня Байканова, белизной подобного нетающим снегам горных хребтов наших.
Что же осталось нам теперь, в день гибельной тревоги? Страх мертвит души, шум
кровопролитных битв отгоняет сон и спокойствие.
Гонимые старцы и дети ищут убежища вдали от родных пепелищ своих.
Ужасная неизвестность умножает их горесть. Слезы их льются подобно источникам, которые питают горные воды».
Это нашествие породило два изречения, употребляемые и теперь в народе: Байкан хадах
тлаго [2], т. е. «Байканов смертоносный путь». Доныне дороги, ведущие от берегов Черного моря через горные ущелья
до реки Кубани, называются хадетлаго, т. е. «смертоносные пути».
И ныне при виде красивой белой лошади говорят: Байкан ибшагоаллер, т. е. «Байканов белый конь». Между крепостями
Анапою и Сунжук-кале находятся складенные наподобие бугра камни: народ их называет Байкан ибшагоаллер, т. е.«Байканов белый конь».
Аварский хан Байкан силой оружия и льстивыми обещаниями покорил адыхов; он взял у них лучших воинов и повел их на
завоевание земель, лежащих около Каспийского моря. Несколько лет продолжалась война; крепости Дербент и Гуртат на
Куре (которой следы еще и теперь видны) были покорены. В Дербенте войско наших предков получило богатую добычу и в
том числе множество шлемов. По преданиям известно, что войско адыхов потеряло более двух третей своих воинов, и
хотя воротилось обремененное добычей, но вместе с тем оплакивало смерть своих павших братьев. На этот случай один
гекуоко сочинил прилагаемую здесь песню:
«Запылала каменная крепость Гуртаты, как бы зажженная огнем молний, и огромные камни, закопченные
дымом, валились подобно падающему с неба снегу.
Но витязь наш, неустрашимый Олгико, смело приблизился к раскаленным стенам и никого не допускает Хатошуко опередить себя.
Могучий Шератлоко, которого десница низлагает двух человек разом, упражняется в мщении за пролитую кровь братьев.
Устремляясь на врагов, он помнит, что отец его смотрит с неба на подвиги сына; но никто не поддерживает его усилий.
Юный Хошов давно бы кинулся им на помощь, но старцы, жалея мать его, княгиню Шамиху, которая, сидя дома, вздыхает
и пламенно желает его видеть, стараются удержать его. Несмотря на это, он приблизился к врагам и наносит им смерть
острыми стрелами. Вот уже три колчана истощены им. Всадники наши, громившие Дербент, украшаются блестящими шлемами:
но всех лучше и богаче шлем князя Гугова. Ислам с дедовского лука пускает на врагов меткие стрелы, которые с ужасным
свистом поражают многих смертью.
Доблестный Муко Дижинуко Падисов убит под гордо развевающимся ханским знаменем.
Рука его схватила уже древко, но вражий меч поверг его мертвым на землю. А ханские куруны, надломившие копья от жестоких
ударов, пылают желанием отмстить за его гибель.
Витязь наш Джаним Догов, отраженный неприятелем, опять возвращается к сече, а великан Татаршао Паков, истребляя врагов
направо и налево, мечом пролагает себе путь. Аллежева тигилия обагрена кровью, прорвана копьем и изрублена мечами.
Персидские шлемы валяются разбитые между пнями, и смуглый Болат Готов, спешившись, уже взошел
на разрушенную стену вместе с штурмующими».
Теперь для проверки предания приведем историческое известие о тех же самых происшествиях, находящееся в истории
Карамзина и почерпнутое им из греческих летописцев:
«Смирив антов, хан требовал от славян подданства, но Лавритас и другие вожди их отвечали:
«Кто может лишить нас вольности? Мы привыкли отнимать земли, а не свои уступать врагам: так будет и впредь, доколе
есть война и мечи в свете». Посол ханский раздражил их своими надменными речами и заплатил за то жизнью. Баян помнил сие
жестокое оскорбление и надеялся собрать великое богатство в земле славян, которые, более пятидесяти лет громив империю,
не были еще никем тревожимы в стране своей. Он вступил в нее с 60 тысячами отборных конных латников, начал грабить селения,
жечь поля, убивать жителей, которые только в бегстве и густоте лесов искали спасения. С того времени ослабело могущество
славян, и хотя Константинополь еще долго ужасался их набегов, но скоро хан аварский совершенно овладел Дахией [3].
Обязанные давать ему войско, они лили кровь свою и чужую для пользы их тирана, долженствовали первые гибнуть в битвах».
Предание во всем сходно с историей. Но повесть о Лавритасе, кажется, перенесена несправедливо к славянам европейским,
которые смешаны в повествовании с кавказскими антами. Те и другие были покорены аварским ханом.
Но подробность и верность предания насчет местности относительно пути, по которому следовал хан аварский, вступивший в
землю антов, от берега Черного моря, наименование дорог от этого моря до р. Кубани смертоносными Байкановыми путями, наконец,
верность в именах, приведенных в этом сказании, сохранившаяся чрез многие столетия, не позволяют сомневаться в
достоверности предания. Летописи называют аварского хана Баяном; предание именует его Байканом; имя Лавристан более
походит на греческое, нежели на славянское, как заметил Карамзин. Но имя Лавристан есть антское по окончанию,
которое напоминает название народа и многие другие древние наименования урочищ, в которых оно находится, как-то:
Баксан, Нарсан, Баргустан; имена князей также заключали в себе в древности этот слог, напр.: Антинокопш, Нартинокопш.
Кажется, что без излишней самонадеянности можно сказать, что предание может пояснить исторические сведения,
оставшиеся у греков о двух народах, которые по их известиям считались соплеменниками. Вспомним только,
что Святослава и его войско греки приняли за скифов. Обе песни также могут служить драгоценным документом:
в первой описывается покорение антов; во второй — завоевание двух больших городов в Азии и война с персиянами.
перейти к п. 4.2