вернуться к п. 6.1
6.2. Вторжение аварского хана в Малую Кабарду. Несогласия между князьями.
Поражение неприятеля кабардинцами и истребление их войска. Война Эльжеруко с тургутами и другими народами
Предания наши сохранили память о беспрестанных войнах и набегах, претерпенных нашим народом с конца
XIII века. Нашими соседями в то время были татары, калмыки и дагестанские племена. Аварский или хаданский
хануцмий [3],был самым опасным врагом кабардинцев. Он много раз вторгался в Малую Кабарду и производил ужасные
опустошения. Упадок народа и междоусобия князей много способствовали успехам врагов внешних. Сами князья были
причиной бедствий своей родины; спор за право владения никогда не прекращался. Не находя достаточно сил в
земле своей, они призывали чуждые племена и под предлогом, что отыскивают законное достояние, предавали свою
землю на разграбление иноплеменникам. По смерти князя Шалоха кабардинские князья предались распрям. Потомки
князей Маремшао и Бату Идаровых перешли в Малую Кабарду. Князь Кошкао Калахстанович не согласился владеть
по соседству с ними. Это послужило поводом к раздорам и смутам, которые кончились тем, что двоюродный брат
вышеупомянутых князей из поколения Идара князь Кошкао отрекся от повиновения старшим братьям. И опасаясь
справедливой мести, удалился из отечества к чуждым племенам, и долгое время разорял: с ними Кабарду, под
благовидным предлогом отобрать следуемую ему отцовскую часть имения.
В эту эпоху Кабарда представляла вид рассеянного воинского стана, где каждый, ополчаясь, охранял
свое имущество вооруженной рукой. Народонаселение Малой Кабарды состояло из людей беспокойных, воинственных,
отважных пришельцев, бродяг и преступников из разных стран и всех вероисповеданий. Это скопище
мало повиновалось своим князьям; живя в своеволии и предаваясь всем буйствам, они разоряли
восточные границы Кабарды и вносили в ее пределы все ужасы войны и опустошения. Несчастная Малая Кабарда
готова была потерять благодать христианской веры, державшейся в продолжение столь многих веков. Магометанское
духовенство спешило воспользоваться тягостным положением кабардинцев, дабы обратить их к исламизму, не щадя
при этом ни обещаний, ни подарков. Уже близка была минута решительного перелома, с наступлением коего,
вероятно, исчезла бы и политическая самобытность Кабарды.
В этом положении кабардинский народ решился прибегнуть под защиту абазинцев и других горских племен.
Заключив союзы с единоверцами, кабардинцы начали стягивать войска и через несколько месяцев собрали их на реке
Чегеме. На избранной позиции они поделали завалы и даже в опасных местах каменные стены. Эти укрепленные
позиции простирались от Бештау до реки Терека, куда и подвинулись кабардинцы [4].
Князь Кошкао, предвидя, что с восстановлением порядка и спокойствия в Кабарде исчезнет возможность
к насильственному перевороту, и опасаясь притом справедливого возмездия от своих братьев, всеми средствами
старался вооружить дагестанцев против своей родины. Он уговорил ханауцмия аварского помочь ему в получении
своего достояния от кабардинских князей. Собрав почти всех, кумык и дагестанских владетелей, хануцмий, ведомый
князем Кошкао, двинулся, к пределам Кабарды.
Кабардинцы, получив известие о приближении дагестанского войска, отправили больных, стариков, жен
и все имущество в горы. Приверженцы князя Кошкао нарочно распускали самые преувеличенные слухи и старались
ложными известиями увеличить число своих единомышленников. Но, к счастью, кабардинцы твердо ожидали неприятеля,
надеясь на свою храбрость и мужество. Несколько благоразумных уорков убедили князей принять решительные меры
к отвращению междоусобия и прекращению волнения в народе.
Начальник бесленеевского и абазинского войска, князь Эльжеруко, с несколькими тысячами конницы и
несколькими сотнями абазинской пехоты, под начальством владельца Лоова, с конными и пешими кабардинцами,
под предводительством сыновей князя Идара, Кемиргоко и Темируко, выступил из Большой Кабарды и через день
приблизился к Нижнему Жулату (ныне Минарет) . Хан-уцмий за несколько часов до того переправился
через Терек и стал лагерем при урочище Каратереке, близ нынешнего Екатеринограда.
Желая избегнуть кровопролития, князь Эльжеруко Коноков вступил в переговоры с уцмием-ханом, увещевая
его оставить неприязненные действия и представляя ему о великом числе союзников как из прочих адыхейских племен,
так и из абазинцев, соединивших свое оружие с кабардинцами. Переговоры не принесли никакой пользы. Дагестанский
владелец, надеясь на многочисленность своего войска и увлеченный льстивыми обещаниями князя Кошкао, не хотел
слушать предложений кабардинцев, но горел нетерпением сразиться и получить богатую добычу.
Видя непреклонность уцмия, князь Эльжеруко отступил назад с войском и расположил его на укрепленных
высотах между реками Чегемом и Баксаном. На другой день пришли туда дагестанцы и остановились недалеко от
наших укреплений, а на третий день начали приготовляться к нападению. Князь Эльжеруко, заметив движение
неприятеля, немедленно построил войска в боевой порядок и тронулся навстречу к неприятелю. Начался бой столь
упорный, что он продолжался несколько дней. Во время сражения наши услышали с противной стороны Чегема грохот,
подобный удару грома; за ним поднялся дым. Это явление крайне встревожило кабардинцев, а потому при наступлении
ночи они отыскали охотника именем Ортано и послали его в то место, где наиболее дымилось, разведать, в чем дело.
Посланный лазутчик, достигнув того места, залег в кустарнике, где и оставался целый день, наблюдая за действием
огнестрельного снаряда. При наступлении ночи он выбрал удобный случай подкрасться еще ближе к передовому неприятельскому
пикету, удавил часового и взял у него большое огнестрельное оружие без замка, состоявшее из ствола и ложа. Он с
успехом доставил его в кабардинский стан, куда стекалось все войско и с удивлением рассматривало новое оружие,
с которым оно познакомилось в первый раз в этом деле. За этот подвиг Ортано был награжден повышением в знатное
достоинство. На третий день снова закипела жестокая битва, во время которой неприятель был принужден отступить.
Кабардинцы бросились в шашки и довершили поражение неприятеля. Предводитель дагестанского войска и виновник
бедствий, князь Кошкао, с множеством знатнейших аварских и кумыкских воинов остались на месте битвы. Опрокинутый
на всех пунктах, неприятель оставил на месте две трети своего войска, и лишь одна треть успела спастись бегством.
Путь их был усеян трупами, и только наступившая ночь помогла им укрыться в кустарниках, лесах, камышах и тернах,
растущих на скатах глубоких оврагов. Невозможно было удержать кабардинцев, которые с ожесточением преследовали врагов,
хищников и изменников своего отечества, и без всякой пощады предавали их в жертву справедливой ненависти. Достигши
до переправы, многие искав¬шие спасения погибли в Тереке. Так было истреблено войско уцмия! Кабардинцы же, возвратившись,
домой со славой блистательной победы и с богатой добычей, торжествовали ее пиршествами и увеселениями в продолжение
нескольких дней, после чего союзники их отправились восвояси.
После этого события замолкло для нас имя аварского хана и влияние хаданского народа прекратилось.
Испытав силы кабардинцев, они говорили: кишжи-бек, что на татарском языке значит: «твердость не в каменной ограде,
а в мужестве людей». С тех пор место между Чегемом и Баксаном называется Кишжи-бек. Кабардинский народ, охраняя
свою независимость, издревле старался об укреплении своей земли на удобных позициях построением крепостей и
устройством завалов. Это происшествие прославлено в следующей песне :
«Косцы наши отложили работу до будущего лета.
А созревшее просо наше потравлено кабанами. Просяные зерна снимаются с колосьев бесленеевскими ведьмами [5].
Люди, пасшие наши табуны, бежали от врагов и прискакали домой на голых седлах.
Наши молодые женщины, сидя в креслах , горько зарыдали.
Добрый князь Копшао ежегодно три раза приводил врагов в свою землю.
Люди наши сносили ваки от беспрестанной ходьбы по Кшантиевской дороге в ущелья.
Даже железные котлы в тесной дороге поломались.
Мы надеялись на Чегемские укрепления, как будто на Мухустову крепость [6].
Два войска стояли, готовые к битве, а князья наши отлучились для осмотра положения на Кишжи-беке.
Мы были тогда, как пчелы без матки, а проведавший о том уцмий рвался на битву.
Началась битва кровопролитная, и два отряда наших войск соединились в одно укрепление.
Трупы убитых неприятелей улеглись на поле, подобно досчатому мосту.
Кровь врагов лилась, подобно широкому потоку и проч.»
Около того же времени вышеупомянутый бесленеевский князь Эльжеруко Коноков беспрестанно вел войну с тургутами
и другими народами. Вдруг он исчез и не показывался в течение семи лет. Народ по своему легковерию полагал, что он похищен
нечистым духом. Когда же он снова явился на родину, то старшины и народ были очень обрадованы; но он так переменился, что
трудно было его узнать. Вскоре заметили, что он лишился рассудка, и о годах, проведенных им в отсутствии, ничего не могли
узнать: все полагали, что он в продолжение этих 7 лет находился в плену. Говорят, что его вылечил Дохшукин, родом грек,
бывший прежде шогеном, т. е. священником. За это князь Эльжеруко произвел его в уорки первой степени и подарил ему много
дорогих вещей. Фамилия Дохшукиных существует и ныне за Кубанью и пользуется большим уважением в бесленеевском народе.
Князь Эльжеруко Коноков был самым храбрейшим и благороднейшим князем своего времени. Он был человеколюбив, ласков,
рассудителен и обходителен с народом. Несколько раз он защитил свое отечество от врагов внешних. Он победил татар на реке
Ахупсе [7]. В другой раз он победил соединенные силы калмыков и татар. Доброта, нравственность и славные подвиги приобрели
ему всеобщее народное уважение и любовь. Следующая песня передала подвиги его потомству
«С тугого лука надежного предводителя пу¬щенная стрела прямо и быстро полетела, неся ханскому войску смерть и опустошение.
Ревнивый конь его Эмишь могучим копытом поражает головы калмыцкие, и тысячи трупов па¬дают на пути его.
Татарские передовые наездники, занявшие уже берега реки Ходзу, с ужасом бегут назад.
Оставлена богатырская подруга — острая сабля, ибо не над кем ею потешиться. Нет врагов, которых бы она могла сокрушить.
Доблестный Эльжеруко, исполин храбрости, с гордостью и самоуверенностью смотрит на великого хана.
Камня на камне не осталось от городов Саркала, та же участь постигла кемиргойцев, восставших против князя.
По примеру дел отцов своих, с благородной твердостью Эльжеруко с небольшими силами укрепился на Чегеме.
Золотая перевязь и его атласная тегелия забрызганы кровью дерзких врагов.
Враги с натянутыми тетивами не устрашили витязя, послушный конь в последний раз ринулся в толпу врагов. Гордое животное сослужило последнюю службу.
Таким же образом доблестный витязь возвратил спокойствие и достояние тем, которые страшились навсегда потерять их».